Арт / Интервью: The Karovas Milkshake

BigCityBuzz запускает новый проект – ежемесячные интервью самых интересных музыкантов Екатеринбурга с фотосессиями Дениса Попова. Первая беседа – с группой the Karovas Milkshake (Альберт Крупп и Сева Слепушкин).

О себе

– Как вы образовались-организовались? По профессии вы не музыканты?

Альберт: Я художник, дизайнер, а Сева переводчик и свободный путешественник, поэтому искусством мы занимаемся на работе и дома.

Сева: Мы работаем вместе и совмещаем повседневные дела и творчество. Альберт рисует и сочиняет музыку, а я перевожу и одновременно выбираю подходящие слова, которые можно вкладывать в тексты.

– Вы же не из Екатеринбурга изначально?

Альберт: Мы оба из Каменск-Уральского. Это, кстати, местный Ливерпуль, кузница творческих людей. Город маленький, но, несмотря на большое количество общих знакомых, мы друг друга не знали. Тогда, в школьном возрасте у меня была настоящая гаражная группа, я делал какие-то записи и однажды они дошли до Севы.

Сева: Да, в школе я время от времени слышал об одном парне, сыне художника, который записывает свои песни, используя в качестве звуковых эффектов бульканье воды в кране и папин холст вместо барабана. У нас с братом тогда тоже была гаражная группа. Только мы и понятия не имели, что это гаражный рок.

– А что это такое? Идея панка мне понятна, а в чем философия гаражного рока?

Альберт: Можно сказать, что панки – это продолжатели дела гаражников. Гаражники – это 60-е годы, когда простые ребята, наслушавшись The Beatles и The Rolling Stones, собравшись со школьными друзьями в гараже и взяв в руки инструменты, пытались выразить то, что у них накипело на душе. В них еще не было протеста. Но позже это как раз переросло в панк-движение, у которого были более конкретные требования, политические и социальные. А гаражники о высоких материях не грезили – пели об учителях, карманных деньгах, о том, что их никто не понимает.

– Но вы же не адепты гаражного рока в том виде, как вы сейчас описали.

Сева: Конечно, нам не по 16 и 17 лет, и в наши интересы входят многие музыкальные стили. Вообще на современную группу, какая бы она ни была, влияет все, что было до нее и есть сейчас. Из 60-70-х мы черпаем энергию, потому что она в то время шла мощным потоком. В современной музыке, на наш взгляд, нет такой затравки и энергии. А тогда все только появлялось и творилось на глазах – рождался рок-н-ролл!

Альберт: Нам интересна музыка, которая несет посыл живой «животности», рождающий не оголтелое чувство, а импульс к самоисследованию. В современной музыке на нас часто скидывают либо много грязи, то есть свои внутренние нерешенные проблемы, или просто дешевого мусора, что касается низкопробной поп-музыки. А рок-н-ролл начинался с блюза, с негров – когда человек под одну гитару, притопывая башмачком, пел о том, что от него ушла жена. Это было потрясающе, и больше ничего не было нужно. То же можно сказать и о гаражниках – это вещь популярная-приятная-танцевальная и, в тоже время – живое искусство.

О развитии

– Мне кажется, что у вашего стиля есть определенные жанровые границы, в рамках которых вы можете развиваться как музыканты до поры до времени – то есть определенный набор приемов, грубо говоря, аккордов и рифов, изучив которые, вы столкнетесь с тем, что жанр исчерпан. The White stripes недавно распались – не из-за этого ли?

Сева: Нам в этом смысле помогает то, что мы никогда не обучались профессионально. Поэтому нам есть что исследовать и в том, что мы играем, мы находим что-то мистическое.

Альберт: Конечно, модель для сборки есть, но гораздо важнее то, что внутри. Да, ты создал танцующего робота, но сможешь ли ты его оживить? Это будет просто конструкция. Только за счет энергии и души эта форма оживает. Что касается границ, то гаражный рок – это, по сути, всего три аккорда. Но возьмем Би Би Кинга, который играет блюз всю свою жизнь – три аккорда, и думаешь ему скучно? Нет! Он не видит этих трех аккордов, это энергетический источник. Так что границы только внутренние.

– То есть идея экспериментировать, выходить за рамки стиля есть?

Альберт: Этим мы сейчас и занимаемся. Но не потому, что мы почувствовали границы. Нам просто интересны звуки, как художнику краска. Мой папа рисует и он говорит, что ему уже в принципе без разницы, что рисовать, важна просто краска. И мы сейчас также отправились в экспедицию за звуками. На концерте, если прислушаться, у нас есть элементы психоделии, блюза и соула – Милкшейк! Сейчас мы решили еще дальше пойти в эксперименты, попробовать более авангардное звучание. У нас появляются интересные девайсы, например, тампура – национальный индийский инструмент. Под него можно медитировать или просто играть.

О публике

– Насколько глубоко ваша публика осведомлена о бэкграунде, истории такой музыки?

Альберт: Не особо, но это не так уж важно. Главное, чтобы музыка воспринималась на уровне чувств. Если что-то сделано интересно, то это бодрит и отрезвляет, появляются новые ощущения. Важно, чтобы нарабатывалась практика чувствовать. В современном мире утрачивается эта способность: вокруг много информации, и ко всему становишься безразличным — нейтральным. А мы стараемся достучаться, заставить людей совершить путешествие – прослушав музыку и протанцевав ее хорошенько. Это своеобразный духовный опыт.

Сева: Даже не имея особого знания о музыке, которую мы играем, человек может получать удовольствие от «правильных» вибраций.

Альберт: От человека требуется только смелость – он должен сам решиться на этот эксперимент.

– Екатеринбургская публика с другими городами разнится?

Альберт: Когда из Омска приезжают ребята, то жалуются, что в Екатеринбурге мало танцуют и реагируют. На самом деле, есть более подвижные города, а есть более вдумчивые. Вот москвичи – это живчики, они заводятся с пол оборота, танцуют на столах. А в Питере, как в филармонии, нас пол концерта слушали не шелохнувшись. В этом отношении, Екатеринбург где-то посередине. В Тагиле все отлично танцуют. В Самаре – тоже бойцы, они еще и кричат громче нас.

Сева: В Казани было замечательно – аудитория начинает танцевать с первых аккордов. А вот москвичи танцуют энергично, но как только заканчивается музыка, расходятся по своим делам. А казалось бы ребята так веселились! Но для них это будто бы только физическая разрядка.

О сопутствующей эстетике

– Есть ли какой-то информационный контекст, который определяет The Karovas Milkshakes – касательно кино и литературы?

Сева: Есть. Наша эстетика ближе к эпохе 60-х. В литературе это битники, модернисты, Олдос Хаксли и, конечно же, Энтони Берджес со своим «Заводным Апельсином».

Альберт: Я бы добавил Германа Гессе, Хорхе Луи Борхеса и Льюиса Кэролла.

Сева: Из кино нам близки режиссеры французской новой волны: Жан-Люк Годар, Француа Трюффо, Клод Шаброль и другие, а также искреннее советское неореалистическое кино.

Альберт: И не будем забывать про современных режиссеров: Джима Джармуша, Дэвида Линча, Алекса Ван Вармердама. Еще мне нравятся братья Маркс, это, конечно, уже 20-30-ее годы – но у них совершенно абсурдные комедии с заразительным юмором.

О стиле

– По поводу имиджа – вы всегда очень интересно одеты, ярко выглядите. Кто следит за этим?

Сева: Мы заметили, что в 60-е годы участники многих групп носили одинаковые костюмы. К примеру, у Troggs были полосатые костюмы из ткани, которая напоминает матрацы в поезде. Нам она не подошла, хотя мы тоже рассматривали этот вариант, в шутку, особенно когда напротив нашей студии открыли ателье по пошиву матрацев. Думаю, мы были бы очень популярны, если бы выступали в матрасной ткани.

Альберт: Сначала у нас появились пиджаки – мы их пошили, как делали в те времена. Сейчас будет что-то новое. С одеждой экспериментировать тоже интересно. The Beatles же тоже сначала ходили в кожаных штанах и с коками, как у Элвиса Пресли. Продюсер Брайан Эпстайн придумал им новый стиль – надеть пиджачки и перестать курить на сцене. И вот что из этого вышло! Вывод какой? Слушайте менеджера.

– А у вас есть менеджер?

Альберт: Нет, но нам очень нужен человек, который бы занимался организационными вопросами. У нас есть друзья, которые примеряют на себя эту роль, доверенные лица, но мы не можем их назвать менеджерами. Это большая ответственность, а вообще интересная профессия. Если бы я не был музыкантом, то взял бы команду и сделал из них звезд.

О кумирах

– А если фантазировать и представить, что есть машина времени и можно попасть на любой концерт вообще, что вы выберете?

Сева: Например, концерт в Торонто в 70-х, где выступали Бо Диддли, Чак Берри, Литтл Ричард и Джон Леннон.

Альберт: Сначала подумал назвать битлов, но у них же всегда толпа, все орут, ничего не слышно, какой смысл. (Смеются). Я бы с удовольствием попал на концерт The Doors. Они как-то особенно воздействуют на публику. Даже на видео иногда бывает жутко, когда Моррисон падает на сцене. Первое ощущение – шок. А он этого и хотел добиться! Встряхнул тебя, ты выполз из своей конуры – все отлично, цель достигнута.

Сева: Иногда, правда, театрализация этого всего перекрывала музыкальную сторону. Как на том скандальном концерте в Майами, когда Моррисон обнажился, объяснив это тем, что «всего лишь хотел посмотреть, как «он» выглядит в свете прожекторов». Если бы там не было музыки, никто бы даже не заметил.

О Москве

– Есть у вас идея поехать в Москву жить?

Сева: Нас в Москву уже неоднократно звали наши друзья. Была возможность поехать и остаться там, но лично я предпочитаю быть здесь, в настоящее время. А сочинять песни мы можем где угодно.

Альберт: Есть такая поговорка – там хорошо, где нас нет. По-моему, к этой ситуации она как раз и относится: всегда музыканты думают, что где-то лучше. Москва – это финансовый натиск, это экономика, на которой все заморочены и до музыки многим просто нет дела: потанцевали, оттянулись и забыли. В Екатеринбурге, мне кажется, наоборот все развивается, и на такой благодатной почве могут возникнуть интересные проекты. Да и вообще, какие-то отчужденные, изолированные островки – это хорошо, тут может зародиться что-то самобытное, свое.

Фото – Денис Попов, http://denispopov.com/

Концерт группы the Karovas Milkshake – сегодня в НюБаре, в 23.00

BigCityBuzz запускает новый проект – ежемесячные интервью самых интересных музыкантов Екатеринбурга с фотосессиями Дениса Попова. Первая беседа – с группой the Karovas Milkshake.

16 апреля 2011